Дело Кинг Тута. детектив - Сергей Долженко

– Что у нас? – спросил следователь городской прокуратуры Баранников, бросая сигарету и привычным жестом вынимая бланки из потрепанной кожаной папки. – Очередное самоубийство?

– Да, – сказал, позевывая, Пархоменко, и кивая на гладко отполированную биту в бурых пятнах, лежащую в ногах покойного, – причем, совершенное с особой жестокостью. Забил себя до смерти. Есть лишняя бумажка или газетка?

Баранников с вздохом вытащил чистый лист, расстелил аккуратно на асфальте. Присел.

– Вечная нищета. Клади.

– Связка ключей. Брелок овальный, с надписью BMW…

– Состоятельный клиент попался, а одет, как бомж.

– Пластиковый пропуск. Московская международная академия имени Бурденко. Во-как! Выписан на имя Михаила Юрьевича Кожинова…

Присвистнул.

– Доктор наук, заместитель ректора по научной работе. Держи. Бумажник на месте. Слушай, классный – с металлической биркой. Леарт… хер.

– «Learther», – прочитал грамотный Баранников. – Лондон. Классное портмоне. Двести евро стоит, не меньше.

– А еще говорят, наши ученые плохо живут. На зарплату в восемь тысяч деревянных такого не купишь.

– Может, задарил кто… – равнодушно пожал плечами невыспавшийся следователь. Убийство профессора ничего хорошего лично ему не обещало – место происшествия придется отрабатывать на пять с плюсом, да еще под пристальным оком Генпрокуратуры, которая непременно приберет дело в свои руки.

Пархоменко вытряхнул на бумагу содержимое портмоне.

– Деньги: двести долларов, три тысячи рублями, мелочь; визитки… Вот, его собственная. Адрес: 2-ая Брестская, 39… чуть-чуть не дошел. Угловой дом. Санек! – сунул в руки подбежавшему оперу. – Давай, дуй, на этот адрес… тащи родных, не будем же везти в морг, как неопознанного.

Прощупал внутренний карман куртки.

– Смотри, фотка имеется… Ух-ты, какая цыпочка!

На фоне огромной бурой песчаной горы, в которой с трудом угадывались очертание классической египетской пирамиды, стоял крепкий старичок в просторной белой рубахе и шортах. Редкие волосы крашены, дымчатые очки, победоносная заносчивая улыбка. И рядом тонким стебельком к нему прижимается девушка в джинсах и розовой полупрозрачной блузке. Вздернутый носик, широко расставленные спокойные глаза, изящный изгиб тонкой шеи, сережки в виде больших серебряных колец…

– Прямо, Нефертити какая-то, – с завистью вздохнул Пархоменко. – Мне бы такую… Но я не профессор. И за плечами у меня всего лишь Саратовская школа милиции.

– Не расстраивайся, – равнодушно сказал Баранников, глянув на подпись, что стремительным неровным почерком тянулась по диагонали на обороте фотографии: «Дед! Спа-си-бо! Все было так прикольно. Люблю. Твоя Жанна!» – Извращенец. Внучку к дедушке приревновал. Так что шансы у тебя есть.

Опера разбрелись по домам в поисках свидетелей, отъезжали одни машины, подкатывали к тротуару другие, все больше солидные иномарки, откуда выходили люди с начальственной осанкой…. Новость о убийстве Михаила Юрьевича Кожинова, проректора Международной академии имени Бурденко, действительного члена Российской академии наук расползалась по Москве, попадала на сайты крупных агентств, на экраны телемониторов и верстальных компьютеров редакций газет.

В тот самый ранний час бывший опер Калужского РУВД, а ныне сотрудник службы безопасности ночного клуба «Афродита» на Тверской держал в объятиях восхитительную девушку, уткнувшись в ее шейку, ощущая губами, как бьется жилка в такт учащенному стуку собственного сердца. Но голос ее, когда она заговорила, оказался таким трезвым, будто они только что чистили картошку, а не занимались любовью:

– Может, прервемся?

– Конечно, прервемся, – медленно отозвался Дима, со вздохом переворачиваясь на спину. – Я же не ковбой, чтобы всю ночь сидеть в седле.

Она встала, даже не потрудившись прикрыть простыней свою наготу, и подошла к столу. Да и зачем ей прятаться – идеальная фигурка, покрытая ровным, золотистым загаром без обычных белых проталинок между лопаток и на ягодицах. Лакомая штучка. У молодого, смазливого охранника красивые бабы были. Но попроще, что ли… А эта девочка с колхозным именем Люба видно не из простых. Да и свалилась ему, как снег на голову. Подошла после смены, когда он сдал «амуницию», расписался и вышел к часу ночи под свет ночных огней главной московской улицы. Вот только не припомнит, откуда она подошла к нему: то ли отделилась от группы путан, пестрой стайкой державшихся поближе к парадному входу, то ли выпрыгнула из машины… Подошла и вопросик задала нестандартный, не вот тебе «Мужчина, у вас не будет сигареты?», а спросила прямым текстом: «Молодой человек, вам нужна женщина на ночь?» Первым естественным движением было послать обнаглевшую шлюху, но что-то сдержало его. И кожа чистенькая, и с косметикой без перебора – все в меру, и во взгляде широко расставленных спокойных серых глаз нет назойливой напористости уличной торговки собственным телом…

Словом, искушение было велико, и он ему поддался.

Когда девушка вышла из ванной, перепоясанная большим махровым вьетнамским полотенцем с мордой тигра, оказавшегося прямо посередине узких бедер, он спросил:

– Люба… Это твое настоящее имя или псевдоним?

– Тебе какое дело? – отозвалась она, стараясь не глядеть на него. День разгорался, неяркое солнце из-за гряды сталинских многоэтажек напротив начинало проникать в комнату, и Дима увидел, как легкий румянец смущения окрасил ее щечки. – Нам было хорошо?

– Очень. Сколько я тебе должен?

– В смысле?

Румянец сгустился, заполыхал красным огоньком. Она прикусила нижнюю губку.

– Я могу только в рублях. На баксы или евро не рассчитывай. Не тот клиент.

– Спасибо за предложение. Ты мне ничего не должен, – сказала она, потянувшись за джинсами. – Считай за благотворительность.

– Вот как?! – удивился доблестный секьюрити, ничего не понимая и натягивая на себя поспешно простыню. – У вас что, вчера был День охранника? Тогда, как бы его продолжить? Я имею в виду телефон, адресок. Я знаю пару мест в Перово, где можно хорошо отдохнуть.

– Забудь, – натянуто рассмеялась она. – Сегодняшний случай – это еще не повод для знакомства. Я знаю, где тебя найти. Свяжемся как-нибудь.

Кофе предложить не успел. Оделась и выскользнула из квартиры. Растаяла. Как утренний сон, как туман на рассвете, как майский снег на зеленой траве.

Однако, увидел бывший калужский опер свое «ночное приключение» гораздо быстрее, чем надеялся. Да и, честно говоря, особой надежды не было. Странная девочка, неожиданно возникшая в его жизни и так же неожиданно исчезнувшая. Она не походила ни на проститутку, ни на скучающую студентку, которые, обычно осоловев к пятому часу ночи от пива и травки, вешались на шею просто за то, чтобы довез до постели, любой постели… Она вообще не походила ни на одну из девушек, с которыми Точилину приходилось иметь дело. Впрочем, напрасно он ломал голову, отгадка не заставила себя долго ждать.

В тот день он дежурил на втором посту, в фойе, и увидел Любу за стеклянной вращающейся дверью. Вся в черном, с опущенной головой, с черной сумочкой в руках, она не поднялась, а взлетела по ступеням и уперлась в табличку «Close-Закрыто».

– Санек, осади, – кинулся он к входу, который перекрывал сибирский штангист Саша Кораблев, по кличке Матрос. Такая же лимита, как и он. Только из-под самого Красноярска. – Это ко мне.

– Ладно тебе… – ухмыльнулся Матрос. – К начальству, поди. Что я, твоих баб не видел? Твои чуть дальше, у стоянки мылятся.

– Учись, студент!

Дима поправил тугой узел галстука, встряхнул головой, как делал в одном боевике крутой парень, и скинул цепочку с никелированных ручек.

– Добрый день, Любушка. Если за билетом, то сегодня с 21.00 вход для девушек бесплатный, но… интригующе понизил он голос, – если за личным счастьем, то ко мне.

– Привет, – сухо сказала она. Выглядела она несколько хуже, чем тем прекрасным утром. Бледная, тени под глазами, стиснутые пальчики на ремне сумочки. Напряженная, точно вспугнутая степная газель. – Я к тебе, но не за личным счастьем. Мы можем где-нибудь поговорить?

– Еще полчаса, и я свободен, – соврал он, лихорадочно соображая, по какому поводу отпросится у шефа службы безопасности. – Минут двадцать подождешь?

– Хорошо, – кивнула она.

– Посиди пока в баре, я что-нибудь для тебя закажу.

– Нет, встретимся на Пушке.

– Договорились. Через двадцать минут.

Они шли по Тверскому бульвару, Дима рассказывал уже третий анекдот, но Люба все еще не говорила, зачем ей понадобился случайный любовник, к тому же охранник ночного клуба. Что с него возьмешь? Только морду кому-нибудь набить. Но он робел, как мальчик – вдруг она его полюбила, вдруг ей запомнились его страстные объятия, вдруг лучше мужчины она еще не встречала… И разрушать романтические иллюзии прямым, грубым вопросом не хотел.